4- 

Вечер того же дня. 

Нас по темноте закинули на бэтэре-развозке в деревню, в трех километрах от передка. 
Каждый уже умял по тарелке какого-то супа. 
Хотя, почему какого-то? Вкусного. 
ГОРЯЧЕГО! 
Облегченно сбросив с себя пудовую сбрую, повалился народ на прикрытый бушлатами и плащ-палатками пол, в облегченном изнеможении закатив глаза. Вялые разговоры, кто-то уже прихрапывает. 
Что-то будет завтра. 
Что? 
Миша сразу из зеленки умчался в штаб выяснять коэффициент кретинизма нашего генералитета. 
Камаз озабоченно морщит лоб. 
- Главное, чтобы Мишаня сразу с порога в табло не зарядил штабным. Могут быть последствия. Есть... преценденты. - 
Мы многое уже знаем. 
Мы знаем, что у Мирона три трехсотых. Пока их довезли до деревни, один задвухсотился. 
Не было у пацана шансов. 
Не было. 
Дюралевый, зазубреный осколок разворотил пах так, что не было понятно, как рану обрабатывать. Наложили кучу тампонов из ипэшек, замотали как 
смогли и отправили. 
Мы знаем, что в бэхе все целые. 
Пуля Корда проломив борт, разворотила ракету БК, которая вспыхнув в 
отсеке, обожгла стрелку полморды. 
Что не помешало ему мухой выскочить наружу и вместе с остальными загасить огнетушителями занимавшийся пожар. После чего механик-водитель, нырнув вовнутрь своей закопченной ласточки попытался завестись. 
Не получилось, конечно. 
Тогда бравый экипаж, матеря всех и вся, под пулями, спотыкаясь и падая, рванул из последних сил к родной зеленке. 
И вышел. Без потерь. 
Потом, через часок после нашего возращения, рухнув на колени перед оглохшим Дизелем, уболтали его бээмпэшники вернуться на поле и вытащить их горемыку калечную, своим танчиком. 
И вытащили. 
И даже завели ее уже в темноте. 
Нам уже понятно, что неудавшаяся атака - идиотизм чистейшей воды. 
Какая на хрен деревня? Какая в жопу зачистка? Нас ждали, давая втянуться в подкову ловушки. 
Ждали, чтобы положить всех. 
Почему нам не дали зайти за крайнюю к деревне зеленку, чтобы отрезать путь отхода, лично мне до сих пор непонятно. 
То ли нетерпение долгожданной расправы возобладало, то линедостаточная квалификация укроповских командиров, то ли Боженька нас 
бережет... 
Двадцать три бойца привез Миша сюда неделю назад. Двадцать три. 
Сегодня в строю нас осталось одиннадцать. 
Остальные - в лёжку. 
Хрипят застуженными легкими, давятся обильной мокротой, смотрят на остальных извинящимися воспаленными глазами. 
Двое суток подряд на промерзшей земле, в грязи. То под снегом, то под дождем. На ветру, под постоянными обстрелами... 
В остальные дни то же самое, только с ночевкой под крышей. 
Это, для чутка избалованного благодатным южным климатом местного люда - перебор. 
Россияне пока держатся. Чечен, Камаз, Док и еще пара местных парней - тоже. Но еще сутки такого "курорта" и подразделение станет окончательно небоеспособным. 
Дока откровенно корежит. Мается мужик несказанно. 
Разрывается между незыблемостью приказа и воплем здравого смысла. 
Ну не наша это работа. 
Не наша! 
Какие из нас на хрен штурмовики? Бой в грамотно укрепленной населенке, это великая наука. Не каждый ее потянет. 
А у нас ни навыков, ни здоровья лошадиного. 
Доброй половине бойцов - плотно за сорок. Наше дело - уйти "за речку" в укроповский тыл, фугасик заложить, колонну за вымя пощупать, блок-пост покошмарить. 
Ну минометом, или ПТУРом популять по подставившейся технике супротивника. Наверное, еще в обороне мы да - хороши. 
Усидчивые. 
А идти в лоб на укрепрайон, это просто класть неподготовленных людей втупую. 
И еще муторно Доку оттого, что ни одна ведь наша сволочь от штурма не откажется. Встанут и пойдут. 
Сами. Добровольно. 
А ему потом нас хоронить и жить с этим. 
Всю оставшуюся жизнь. 
Он бы и сам лег с радостью, рядом с нами. 
В могилку. 
Лишь бы матерям нашим, женам да детишкам в глаза не смотреть. 
А только не берет его ни пуля милосердная, ни осколок остроты бритвенной. Заговоренный у нас Доктор. 
Вот и мается. 
Парни почти все уже спят. Я сижу рядом с Доком. 
Молчу. Ждем Чечена. 
- Витя. - мучительно выдавливает он из себя. 
- Я завтра пишу рапорт. Все. Не могу больше. Это не война - мясорубка тупая. И, главное, толку ноль. Где конец? Чуть поднажмем, только поплыли укропы - опачки, перемирие. Сколько можно? - 
Я молчу, надеясь, что продолжения не будет. Док требовательно поднял на меня тяжелый взгляд, ожидая реакции. Я вздохнул. 
- А чего делать будешь, Вова? Сам же знаешь, что мы-то останемся. И ляжет нас, без тебя, в разы больше. Как жить-то потом будешь? Так что не свисти. Никуда ты не уйдешь. Повязаны мы этой войной крепко-накрепко. - 
- Иди ты в жопу, Дон. - нервно оскалился Вова. 
- Вы мальчики взрослые, сами себе хозяева. Я за вас не ответчик. Каждый решает сам. А мне семью на Россию вывозить надо. 
Сколько им тут по подвалам мыкаться? - 
Я удивленно поднял брови. 
- А чего до сих пор не вывез? Где логика? Одному воевать, с прикрытыми тылами, всяко сподручнее. - 
Доктор сокрушенно помотал всклокоченной башкой. 
- Да уперлись мои бабы вмертвую. "Или вместе, или никак". 
И их можно понять. Ну задвухсотит меня рано или поздно, чего они в России делать будут? 
По углам чужим мыкаться? 
А здесь все же родня какая-никакая. 
Ладно. Лирика это все. 
Чего завтра делать-то будем? На один раз нас осталось. А бодалову этому, ни 
конца ни края. - 
- Думать надо, Вова. Думать. Тебе с Чеченом, в первую очередь. 
Вы командиры, у вас тыквы большие. - невесело хохотнул я. 
Док поежился. 
- Сниматься с позиций внагляк, без замены - себя не уважать. - забубнил он. 
- Да и потом. Не мы, так другие пацаны пойдут. Они что, хуже нас? - 
- Хуже не хуже, но посвежее - точно. Ты у нас хоть одного здорового видел? Сколько можно на промерзшей земле жить? Один сухпай на четверых-пятерых, бычок Примы - за счастье, весь день без горячего, неделю не разуваемся. 
А зацепит кого, что - анальгинчиком кормить будешь? 
Где антишок, промедол? 
Завтра в бой пойдут не мужики резкие, а зомби безразличные. И подставляться под пули будут не по глупости, а от усталости запредельной. 
Выдохлись мы, Вова. Все. 
Финита ля комедия. Да что я тебе обьясняю?! - 
Док внимательно взглянул на меня, решая какую-то неведомую мне пока задачу. Потом, решившись, хлопнул себя по колену, подводя итог разговору. 
- Ладно. Ждем Чечена. 
Или он привезет готовое решение, или будем кумекать, как подразделение с 
позиций выводить. Пусть меня обьявляют дезертиром, но палить парней за здорово живешь, я не дам. - 

-5- 

Миша приехал ночью, окрыленный. 
Не вдаваясь в подробности, кратко поведал, что ночью в деревню пойдут спецы.
Оэрбэшники, Барсики и кто-то еще. 
С трех часов ночи, по вскрытым нами сегодня целям, адресно поработает арта. Потом пополощут градом не скупясь. Мы идем в семь утра по следам спецов. Котел надо запирать. 
Рэмбов из нас делать никто не собирается и если у разведки чего-то не слепится, нам приказ на выход никто не даст. 
На мой робкий вопрос 
- А если все-таки не слепится, а приказ тем не менее не отменят. - сидящий рядом Камаз, шумно вздохнул и завел свою волынку, что вот мол опять Дон начал крутить варианты и закончится все снова его стонами про рации. После чего, отсекая себя от разговора, метнулся на кухню. 
При чем тут рации, я так и не понял. Но мой краткий спич о сомнении в "специальности" местных спецов и крутизне ОРБ (есть основания, есть), как-то сам по себе сошел на нет. 
Все стали укладываться баиньки. 
Спать нам оставалось меньше четырех часов. 

-6- 

8 февраля. 

- Так, парни. - негромко начал Миша в предрассветных сумерках на исходной. 
- Ночью в деревню зашли группы луганского разведбата с Барсами. Пацаны уже два часа, как работают. 
Мы идем на броне прямо к околице и зачищаем вслед за разведкой. На перекрестках, все дома работаем Мухами и "семерками", не дожидаясь встречного огня. 
Мирных там давно и след простыл, а укропы сидят стопудово. У них другого выхода нет. Сажать бойцов в каждый дом - дивизии не хватит. 
Поэтому - перекрестки и верхние этажи доминирующих строений. И насчет растяжек, повнимательнее. 
Идем все вместе на одном танчике. 
Вопросы, самоотводы? - 
Все молчат, поправляя на себе сбрую многочисленного "железа". 
Ждут команды на погрузку. 
Все. Одиннадцать. 
Я некстати вспоминаю свой утренний разговор с Доком, когда он, взглянув как я морщась натягиваю берцу на содранную до мяса ногу, тихо спросил. 
- Может останешься, Дон? - 
- На вшивость проверяешь, Вова? - окрысился я. 
- Знаешь же, что не хочу идти. Никто не хочет. И ты тоже. 
Но все пойдут. Что, почуял слабое звено? 
Хрен тебе, командир. Накося выкуси. Я - твой третий глаз и вторая совесть. 
Так что терпи, эскулап, ёпть. Гы-ы. - 
Док молча кивнул и растворился в темноте... 

- На броню, пацаны. Пошли, казаки. - рявкнул Чечен и размашисто перекрестился. Мы тоже, на автомате, осенили себя крестным знамением. 
Ну, Боженька, выручай. 
Пошли... 

 

Читать дальше »